Чудо первых пятилеток: ни один ответ не верен
После Октябрьской революции 1917 года в России началась Гражданская война, а некоторые страны Европы, США и Япония ввели к нам свои войска. Страну охватила смута. В разных регионах была разная власть: белые, красные, иностранцы, повстанцы и т.п. Заводы остановились. Крестьяне кормили сами себя. На свободном рынке цены росли так быстро, что многое стало недоступным для большинства. По Марксу, хотя бы на подвластной территории следовало установить диктатуру пролетариата, на практике же экономическая часть этой диктатуры вынужденно свелась к уравнительному распределению жалких остатков потребительского продукта и продовольствия.
В декабре 1920 – январе 1921 годов власть издала декреты, как бы подводящие итог этой эпохи: «О бесплатном отпуске населению продовольственных продуктов и предметов широкого потребления», «Об отмене платы за всякого рода топливо», «Об отмене денежных расчётов за пользование почтой, телеграфом, телефоном и радиотелеграфом», «Об отмене взимания платы за жилые помещения с рабочих и служащих и за пользование коммунальными услугами, газом, электричеством и общественными банями».
Воистину: коммунизм. Только военный коммунизм.
В те же дни попытались обозначить начало новой эпохи: приняли Государственный план электрификации России (ГОЭЛРО) и создали Госплан РСФСР. Впрочем, строить электростанции и заводы, запускать производство было не на что. По стране шуршала невыносимо огромная масса денег, но инфляция съедала любые доходы: масса бумажек росла, на развитие не оставалось ничего.
В статье «К четырёхлетней годовщине Октябрьской революции» в октябре 1921-го В.И. Ленин писал: «Мы рассчитывали – или, может быть, вернее будет сказать: мы предполагали без достаточного расчёта... наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по-коммунистически в мелкокрестьянской стране. Жизнь показала нашу ошибку». В общем, планы строительства светлого будущего без достойных денег провалились.
В Советской России учредили Государственный банк, провели денежную реформу и выпустили банкноты-червонцы (один бумажный червонец был обеспечен тем же количеством золота, которое содержалось в монете 10 рублей эпохи Николая II), и объявили о переходе к новой экономической политике (нэп).
С этим вернули пусть урезанный, но капитализм, и сразу начался очередной русский этап «первоначального накопления». Основные деньги крутились не на производстве и даже не в торговле, а на «рынке» афер, спекуляций и расхищения государственных средств. А рабочие даже там, где хоть что-то производилось, получали нищенскую зарплату и жили в ужасных условиях. Зато появились нэпманы – люди с громадными капиталами непонятного происхождения, в основном спекулятивного.
На селе власть брали кулаки. Российский кулак – совсем не фермер, вообще не производитель. Он тот, кто наживал капиталы ростовщичеством, «мироедством» за счёт общины. Он заместил собой помещика на более низком уровне.
Простые крестьяне, освобождённые от арендных платежей и необходимости выкупа земли, стимулов для интенсивного развития не приобрели и снизили товарность хозяйств.
Снабжение города продовольствием через товарообмен нарушилось.
Промышленность оказалась на грани исчезновения. Она могла производить лишь самую примитивную продукцию, да и той было крайне мало. «Металлургия могла обеспечить каждое крестьянское хозяйство России лишь 64 граммами гвоздей ежегодно. Если бы уровень развития промышленности сохранился на таком уровне и в будущем, то крестьянин, купив плуг и борону в 1920 году, мог бы рассчитывать приобрести себе эти предметы ещё раз только в 2045 году. Новая зерноочистительная машина могла быть приобретена лишь через 500 лет. Грандиозный крах промышленности усугубил традиционные трудности российского сельского хозяйства» (см.: Юрий Емельянов. Европа судит Россию. М.: Вече, 2007).
В общем, небольшая часть людей активно обогащалась, крестьянство замкнулось в себе, промышленность развивалась едва-едва. В село не шла техника, а оттуда в города не шло продовольствие. Еду продолжали распределять по карточкам.
Воистину: коммунизм. Только военный коммунизм.
В те же дни попытались обозначить начало новой эпохи: приняли Государственный план электрификации России (ГОЭЛРО) и создали Госплан РСФСР. Впрочем, строить электростанции и заводы, запускать производство было не на что. По стране шуршала невыносимо огромная масса денег, но инфляция съедала любые доходы: масса бумажек росла, на развитие не оставалось ничего.
В статье «К четырёхлетней годовщине Октябрьской революции» в октябре 1921-го В.И. Ленин писал: «Мы рассчитывали – или, может быть, вернее будет сказать: мы предполагали без достаточного расчёта... наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по-коммунистически в мелкокрестьянской стране. Жизнь показала нашу ошибку». В общем, планы строительства светлого будущего без достойных денег провалились.
В Советской России учредили Государственный банк, провели денежную реформу и выпустили банкноты-червонцы (один бумажный червонец был обеспечен тем же количеством золота, которое содержалось в монете 10 рублей эпохи Николая II), и объявили о переходе к новой экономической политике (нэп).
С этим вернули пусть урезанный, но капитализм, и сразу начался очередной русский этап «первоначального накопления». Основные деньги крутились не на производстве и даже не в торговле, а на «рынке» афер, спекуляций и расхищения государственных средств. А рабочие даже там, где хоть что-то производилось, получали нищенскую зарплату и жили в ужасных условиях. Зато появились нэпманы – люди с громадными капиталами непонятного происхождения, в основном спекулятивного.
На селе власть брали кулаки. Российский кулак – совсем не фермер, вообще не производитель. Он тот, кто наживал капиталы ростовщичеством, «мироедством» за счёт общины. Он заместил собой помещика на более низком уровне.
Простые крестьяне, освобождённые от арендных платежей и необходимости выкупа земли, стимулов для интенсивного развития не приобрели и снизили товарность хозяйств.
Снабжение города продовольствием через товарообмен нарушилось.
Промышленность оказалась на грани исчезновения. Она могла производить лишь самую примитивную продукцию, да и той было крайне мало. «Металлургия могла обеспечить каждое крестьянское хозяйство России лишь 64 граммами гвоздей ежегодно. Если бы уровень развития промышленности сохранился на таком уровне и в будущем, то крестьянин, купив плуг и борону в 1920 году, мог бы рассчитывать приобрести себе эти предметы ещё раз только в 2045 году. Новая зерноочистительная машина могла быть приобретена лишь через 500 лет. Грандиозный крах промышленности усугубил традиционные трудности российского сельского хозяйства» (см.: Юрий Емельянов. Европа судит Россию. М.: Вече, 2007).
В общем, небольшая часть людей активно обогащалась, крестьянство замкнулось в себе, промышленность развивалась едва-едва. В село не шла техника, а оттуда в города не шло продовольствие. Еду продолжали распределять по карточкам.
И вдруг – с 1929 года пошёл бурный рост, экономический рывок. За две пятилетки СССР по абсолютным объёмам промышленного производства вырвался на второе место в мире после США. Одних только КРУПНЫХ промышленных предприятий построили около девяти тысяч. Наладили массовый выпуск самолётов, грузовых и легковых автомобилей, тракторов, комбайнов, синтетического каучука и т.д. Прекратился ввоз из-за рубежа цветных металлов, тяжёлой техники и многого другого; удельный вес импорта упал до 1%. Быстрыми темпами развивались наука и образование.
СССР, начав практически с нуля, стал одной из трёх-четырёх стран мира, способных производить, что угодно, и выполнять любые научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. А в полыхнувшей вскоре войне смог противостоять мощи всей Европы, объединённой под властью гитлеровской Германии.
Наладилась смычка города и деревни.
От начала той эпохи (1929) до нападения на СССР Германии (1941) прошло всего тринадцать лет, примерно столько, сколько от Октябрьской революции 1917 года до провала нэпа, и столько же, сколько от начала горбачёвской перестройки (1985) до ельцинского дефолта (1998). А какие разные результаты!
Это – чудо, которое люди объясняют по-разному. Одни – диктаторством Сталина, другие рабским трудом зэков ГУЛАГа, третьи – превосходством советской идеологии. Но ни один ответ не верен. Истинная причина скрыта от внимания. О ней не говорят, её не изучают, вообще мало кто понимает, что произошло. А произошла, наконец-то, настоящая революция в социально-экономических отношениях. Но её до сих пор не замечают.
Суть в том, что в СССР за 1927-1932 годы взамен старой денежной системы создали небывалую доселе новую. Был отменён коммерческий кредит, ссудный капитал исчез. Наличные рубли остались только в сфере живого общения людей: население получало их в виде зарплат, пенсий и прочих выплат. Рублей для таких целей печатали столько, чтобы было соответствие денежной массы со стоимостью имеющихся потребительских товаров и услуг, по формуле: масса денег, умноженная на скорость обращения, должна равняться массе проданных товаров, выраженных в ценах.
Но в материальную часть строительства и производства, транспорта и прочей инфраструктуры, наличные не попадали. Там применялись безналичные «счётные» рубли; их количество определял межотраслевой баланс, и они погашались взаимозачётами.
Так банковское кредитование превратилось в систему государственного планового финансирования.
Название «безналичные рубли» затеняет суть. Безналичной, и при капитализме тоже, бывает форма расчётов, но за ней всегда что-то есть, или полноценные деньги, или золото. А советский безнал был просто средством учёта, бухгалтерской проводкой «как бы» денег, но без самих денег. Счётные единицы, записанные в планы, спецификации, товарные накладные и отчёты о выполненной работе, в наличные рубли не конвертровались.
По привычке люди продолжали говорить, что, например, «на строительство потрачено столько-то рублей», но это выражение не имело прямого смысла, ведь настоящих рублей никто не тратил, кроме тех, что шли на зарплату.
Конечно, всё это виртуальное богатство имело реальную «подложку»: природные, материальные, интеллектуальные и трудовые ресурсы СССР. Наркоматы труда, снабжения и пр. давали заключения, сколько этих ресурсов имеется; Госплан по заданию ЦК партии рассчитывал, чего и сколько, применяя эти ресурсы, нужно и можно построить и произвести; министерство образования определяло, сколько и каких специалистов готовить; Наркомфин и Госбанк «выделяли» предприятиям счётные и наличные рубли по потребности.
Исполнитель конкретных работ, получив на свой счёт рубли и цифры безналичных денег, расплачивался наличными с рабочими, а «цифрами» – с поставщиками и прочими контрагентами; те распределяли их в соответствии со своими планами. Люди перемещали реальные материальные богатства, своим живым трудом преобразуя их во что-то новое, используя оба вида денег, а страна взамен обретала новый завод, продукцию, порт, ГЭС или дорогу, вооружение и оборону.
По окончании работ исполнитель получал прибыль в тех же счётных рублях и строил на неё – из вновь созданных материальных ресурсов – новые цеха, заводские больницы и садики для детей рабочих, котельные, посёлки и санатории. Поскольку безналичные в наличные не превращались, потратить прибыль на сладкую жизнь начальства было невозможно, а отдавать её банку с процентами не было нужды.
Советские безналичные годились только для стоимостного выражения показателей планов и результатов, а там, где крутились наличные, продолжали действовать настоящие, полноценные рыночные отношения. Работали промышленные артели, существовала потребкооперация, крестьяне свободно продавали свою продукцию на колхозных рынках.
И.В. Сталин в работе «Экономические проблемы социализма в СССР» объяснял, что вместо закона конкуренции и анархии производства, характерного для капитализма, в социалистической экономике действует закон планомерного, пропорционального развития народного хозяйства. И мы должны понимать, что большую роль в перемене «законов» сыграло то, что произошли перемены в устройстве денежной системы.
Но что же это за такие «законы»? А это выражение естественных свойств разных систем денег. В капиталистической – деньги поступают в оборот исключительно через ссуду, которую заёмщик обязан вернуть, причём с процентами. Но ссуды выдают в сумме кредита, а на сумму «процентов» денег никто даже не печатал, и в обороте их нет. Деньги в дефиците, но возвращать-то надо! – отсюда конкуренция, а вернее, война за деньги с другими заёмщиками. Кто вернул кредит с процентами, уцелел, кто не вернул – разорился.
Другое нехорошее свойство таких денег – рост расслоения по богатству, необходимость экономить на работниках. Производство зависит от потребительского сектора, но если, чтобы выдержать конкуренцию, приходится сбивать цену за счёт зарплат рабочих, то спрос начинает сокращаться, потребление падает, в экономике кризис.
Ещё: ресурсы тратятся нерационально. Капитализм вообще страшно расточителен.
В советской системе денег всё оказалось наоборот. «Цифры», счётные единицы, были средством обмена, очищенным от функции накопления. Возвращать в банк с процентами их не надо. А если денег в достатке, место конкуренции занимают сотрудничество и кооперация в рамках общего дела; «конкурентные» споры можно решались без разорения предприятий, и паралича экономики из-за неплатежей быть не может. Производство развивается вне зависимости от потребительского сектора, потребление растёт вслед за ростом экономики, не вызывая кризисов. Расточительство ресурсов исключено, поскольку расход их планово расписан.
С первой же пятилетки в СССР исчезла безработица, да ещё потребовались дополнительные кадры. Количество вузов и техникумов ежегодно росло в разы, но всё равно пришлось приглашать инженеров и рабочих из Европы и США. В 1930-х годах в Советском Союзе работали миллионы иностранцев, и были счастливы, потому что в их странах свирепствовал кризис, и была безработица…
Дмитрий КАЛЮЖНЫЙ.
СССР, начав практически с нуля, стал одной из трёх-четырёх стран мира, способных производить, что угодно, и выполнять любые научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. А в полыхнувшей вскоре войне смог противостоять мощи всей Европы, объединённой под властью гитлеровской Германии.
Наладилась смычка города и деревни.
От начала той эпохи (1929) до нападения на СССР Германии (1941) прошло всего тринадцать лет, примерно столько, сколько от Октябрьской революции 1917 года до провала нэпа, и столько же, сколько от начала горбачёвской перестройки (1985) до ельцинского дефолта (1998). А какие разные результаты!
Это – чудо, которое люди объясняют по-разному. Одни – диктаторством Сталина, другие рабским трудом зэков ГУЛАГа, третьи – превосходством советской идеологии. Но ни один ответ не верен. Истинная причина скрыта от внимания. О ней не говорят, её не изучают, вообще мало кто понимает, что произошло. А произошла, наконец-то, настоящая революция в социально-экономических отношениях. Но её до сих пор не замечают.
Суть в том, что в СССР за 1927-1932 годы взамен старой денежной системы создали небывалую доселе новую. Был отменён коммерческий кредит, ссудный капитал исчез. Наличные рубли остались только в сфере живого общения людей: население получало их в виде зарплат, пенсий и прочих выплат. Рублей для таких целей печатали столько, чтобы было соответствие денежной массы со стоимостью имеющихся потребительских товаров и услуг, по формуле: масса денег, умноженная на скорость обращения, должна равняться массе проданных товаров, выраженных в ценах.
Но в материальную часть строительства и производства, транспорта и прочей инфраструктуры, наличные не попадали. Там применялись безналичные «счётные» рубли; их количество определял межотраслевой баланс, и они погашались взаимозачётами.
Так банковское кредитование превратилось в систему государственного планового финансирования.
Название «безналичные рубли» затеняет суть. Безналичной, и при капитализме тоже, бывает форма расчётов, но за ней всегда что-то есть, или полноценные деньги, или золото. А советский безнал был просто средством учёта, бухгалтерской проводкой «как бы» денег, но без самих денег. Счётные единицы, записанные в планы, спецификации, товарные накладные и отчёты о выполненной работе, в наличные рубли не конвертровались.
По привычке люди продолжали говорить, что, например, «на строительство потрачено столько-то рублей», но это выражение не имело прямого смысла, ведь настоящих рублей никто не тратил, кроме тех, что шли на зарплату.
Конечно, всё это виртуальное богатство имело реальную «подложку»: природные, материальные, интеллектуальные и трудовые ресурсы СССР. Наркоматы труда, снабжения и пр. давали заключения, сколько этих ресурсов имеется; Госплан по заданию ЦК партии рассчитывал, чего и сколько, применяя эти ресурсы, нужно и можно построить и произвести; министерство образования определяло, сколько и каких специалистов готовить; Наркомфин и Госбанк «выделяли» предприятиям счётные и наличные рубли по потребности.
Исполнитель конкретных работ, получив на свой счёт рубли и цифры безналичных денег, расплачивался наличными с рабочими, а «цифрами» – с поставщиками и прочими контрагентами; те распределяли их в соответствии со своими планами. Люди перемещали реальные материальные богатства, своим живым трудом преобразуя их во что-то новое, используя оба вида денег, а страна взамен обретала новый завод, продукцию, порт, ГЭС или дорогу, вооружение и оборону.
По окончании работ исполнитель получал прибыль в тех же счётных рублях и строил на неё – из вновь созданных материальных ресурсов – новые цеха, заводские больницы и садики для детей рабочих, котельные, посёлки и санатории. Поскольку безналичные в наличные не превращались, потратить прибыль на сладкую жизнь начальства было невозможно, а отдавать её банку с процентами не было нужды.
Советские безналичные годились только для стоимостного выражения показателей планов и результатов, а там, где крутились наличные, продолжали действовать настоящие, полноценные рыночные отношения. Работали промышленные артели, существовала потребкооперация, крестьяне свободно продавали свою продукцию на колхозных рынках.
И.В. Сталин в работе «Экономические проблемы социализма в СССР» объяснял, что вместо закона конкуренции и анархии производства, характерного для капитализма, в социалистической экономике действует закон планомерного, пропорционального развития народного хозяйства. И мы должны понимать, что большую роль в перемене «законов» сыграло то, что произошли перемены в устройстве денежной системы.
Но что же это за такие «законы»? А это выражение естественных свойств разных систем денег. В капиталистической – деньги поступают в оборот исключительно через ссуду, которую заёмщик обязан вернуть, причём с процентами. Но ссуды выдают в сумме кредита, а на сумму «процентов» денег никто даже не печатал, и в обороте их нет. Деньги в дефиците, но возвращать-то надо! – отсюда конкуренция, а вернее, война за деньги с другими заёмщиками. Кто вернул кредит с процентами, уцелел, кто не вернул – разорился.
Другое нехорошее свойство таких денег – рост расслоения по богатству, необходимость экономить на работниках. Производство зависит от потребительского сектора, но если, чтобы выдержать конкуренцию, приходится сбивать цену за счёт зарплат рабочих, то спрос начинает сокращаться, потребление падает, в экономике кризис.
Ещё: ресурсы тратятся нерационально. Капитализм вообще страшно расточителен.
В советской системе денег всё оказалось наоборот. «Цифры», счётные единицы, были средством обмена, очищенным от функции накопления. Возвращать в банк с процентами их не надо. А если денег в достатке, место конкуренции занимают сотрудничество и кооперация в рамках общего дела; «конкурентные» споры можно решались без разорения предприятий, и паралича экономики из-за неплатежей быть не может. Производство развивается вне зависимости от потребительского сектора, потребление растёт вслед за ростом экономики, не вызывая кризисов. Расточительство ресурсов исключено, поскольку расход их планово расписан.
С первой же пятилетки в СССР исчезла безработица, да ещё потребовались дополнительные кадры. Количество вузов и техникумов ежегодно росло в разы, но всё равно пришлось приглашать инженеров и рабочих из Европы и США. В 1930-х годах в Советском Союзе работали миллионы иностранцев, и были счастливы, потому что в их странах свирепствовал кризис, и была безработица…
Дмитрий КАЛЮЖНЫЙ.